Vsevidno.ru

Мое окно выходит прямо в небо.
Особенно, когда я лежу в постели - я не вижу ничего, кроме неба.
Это мне очень нравится.

Час ночи.
Небо темное и густое, как волосы моего любимого.
И там мерцают серебром маленькие звездочки.

Летит самолет.
Самое страшное - в хорошем смысле - небесное тело, которое можно увидеть на ночном небе.
Он летит и подмигивает мне.
"Эй, не спи! Давай увидимся, приходи ко мне, забирайся мне в самый живот, садись по удобней и я понесу тебя в твою мечту!"
И я прохожу по узкому проходу и сажусь в мягкое кресло.
Мой друг ворчит, рычит, разбегается - и я лечу над горами и красными крышами, над лесами и заплатками полей, и влетаю в ночь.
Такую же темную и густую, как волосы моего любимого))))
"Спасибо, друг" - шепчу еще рычащему красавцу и выхожу в свою сказку, освещенную оранжевыми огнями.

Дразня меня, они летят каждую ночь над моим окном.
Из за занавески вышла Луна и величаво царит на небе.

Все так спокойно. Всё спит.
Я тоже засыпаю.

Но почему, почему, засыпая с спокойным сердцем, я внезапно просыпаюсь от хруста перестрелки?
Почему я слышу охающий на километры "бабааааааах"???

Я снова начинаю дергать ногой, чобы не заснуть.
Но все тихо, мне показалось, приснилось, ничего нет.
Засыпаю.

Хрясь! Хрясь! - и я скручиваюсь на полу, держась за живот.
Не смея поднять голову от страха и боли, вжимаюсь в землю, пытаюсь хоть на миллиметр отползти от этих серых поцарапанных сапог...Сколько животов и голов они уже пробили?
Хрясь! Хрясь!

Но ничего нет.
Я же лежу в своей чистой ароматной постельке в самом сердце Европы.
Руки тянутся к животу. Он тепленький и мягкий.
О Господи....

Ты до сих проезжаешь мимо обугленных развалин, ты стреляешь в толпу и по одиночным головам, ты пробираешься, как привидение, по безчисленным квадратам и зонам, хруст стрельбы стал для тебя пением птиц, взрывы и пожары обычным явением.
Ты до сих пор равнодушно проходишь мимо чужой боли, пропускаешь мимо ушей плач и рыдания женщин и детей, в твоем сердце не ёкает, когда видишь полуразорванные тела, еще живущие, ползущие в шлейфах крови и сухожилий, тебя уже не тошнит от разбросанных на дорогах рук, ног, голов, от намотанных на колёса кишок, от запаха гниющих трупов.

Ты привык.
Ты не можешь спать в тишине, ты не можешь спать один, зато ты можешь не жрать, не пить и не ходить в туалет часами, застывая где-то на наблюдении.
Ты можешь неделями не мыться, не бриться, носить на своих плечах голову, полную песка, голову, перепачканную сажей, пробитую голову, забинтованную голову, можешь даже вообще ползти без головы.
Твои боевые друзья тебе родней чем мама с папой.
Ты можешь утром, посмеиваясь и щурясь от яркого солнца, ехать по улице гордым героем, а тем же вечером твое место в машине будет пустым.
И, может быть, если ты не умер, тебя даже не найдут.

А ты в это время валяешься где-то между сапог гортанно орущих людей и они тебя развлекают регулярным хрясь хрясь куда попадет.
И ты хочешь жить, как никогда не хотел, так сильно, и тебе так больно и страшно, что кажется - умирать совсем легко.
От слабости, и чтобы защитить свою девичью - если ты девушка - честь, ты ходишь в туалет прямо в штаны, и чем больше, тем лучше. Это противно и смешно, но это безотказно работает.
Но вот обмазываться говном не нужно - пристрелят сразу, а у тебя еще есть надежда выбраться живым.

И когда ты приходишь в себя в санчасти, тебе становится так радостно и так больно, что ты надолго теряешь сознание.
А потом, встав на ноги, снова едешь героем и мочишь всех подряд без разбора - так, для профилактики.

Дни рождения, празднуемые тут, сменяются поминками. И к этому ты тоже привыкаешь.
Привыкаешь настолько, что, когда военный самолет покидает твои квадраты и зоны - тебе грустно. Нет, ты очень рад, но тебе грустно.
А когда ты встречаешь на гражданке твоих товарищей, вы обнимаетесь так крепко, что остаются синяки.

И ты не можешь спать.
Тебя настораживает тишина вокруг.
Ты дергаешь ногой, и ее невозможно остановить.
Среди ночи ты просыпаешься и тебе уже не заснуть.
А если заснул - просыпаешься от ударов и стрельбы.

И твой телефон поет тебе вдруг среди ночи, ты говоришь "алё" - и на том конце, может быть, даже с другого конца планеты - хриплый голос говорит тебе - "ты спишь? прикинь, я совсем не могу спать, это п...ц".
И вы молчите, и каждый снова переживает свое, но оба - общее.

И как-то, как-то эта ночь проходит, и ты идешь на кухню и весело готовишь завтрак, будишь домашних, едешь среди еще сонных, спокойных людей, на работу.
На работе ты смеешься, или ругаешься, общаешься, слушаешь, что-то делаешь, бегаешь туда-сюда, и мир, кажется совсем другим.
Мир спокойный, суетливый по будничному, мир с булочкам и кофе, с парками и клумбами, с веселой молодежью, с чинными старичками, с нарядными магазинами и потоком красивых машин, с детьми, глазеющими из своих колясок и с велосипедистами всех мастей.

А в твоих глазах стоит пелена из слез.
И кто-то из твоих коллег понимает в чем дело и просто кивает тебе головой, и в его глазах ты тоже видишь ту же грусть, и его седые, белые волосы - как доказательство бессонных ночей и зажатой ярости.

И мы идем домой по чистым улицам.
Нас миллионы по всему свету.
У нас растут дети, внуки, цветут азалии на окнах.
Мы готовим кушать, убираем дома, ездим в отпуск, любим друг друга, болеем гриппом, считаем деньги, покупаем обновки, машины, женимся, разводимся, рожаем детей, дети ходят в школу, в интститут, на дискотеки.

Мы лежим в своих постелях.
Или сидим по вечерам перед телевизором.
Или застываем на кухне над чашкой чая.
Или закрываем глаза от ласк любимых и проваливаемся.

Проваливаемся туда.
Туда, где наше сердце осталось навсегда, хотя мы его выковыриваем оттуда по кусочкам.
Но оно упрямо ведет нас туда.
И кто-то из нас едет туда снова, кто-то нет.
Кто-то едет в другое место.

И этот страшный чип в голове всегда страбатывает.
И твои глаза видят две реальности одновременно.
Ты благодарен Богу за жизнь, за то, что не схвихнулся.

Но ты отравлен войной, и кажется, навсегда.
Что живет в твоем сердце?
Только если честно.

То, что никому не расскажешь....

Последние новости