Vsevidno.ru

Это цитата сообщения Елена_Заремба Оригинальное сообщениеОТМА

Великая Княжна Ольга Николаевна - образец истинной женской красоты
Юлия Ден вспоминала: "Самой старшей из четырех сестер-красавиц была Великая Княжна Ольга Николаевна. Это было милое создание. Всякий, кто видел Ее, тотчас влюблялся. В детстве Она была некрасивой, но в пятнадцать лет как-то сразу похорошела. Немного выше среднего роста, свежее лицо, темно-синие глаза, пышные светло-русые волосы, красивые руки и ноги. К жизни Ольга Николаевна относилась серьезно, была наделена умом и покладистым характером. На мой взгляд, это была волевая натура".
Почему-то традиционно главным достоинством женщины является красота. Не будем и мы спорить с тем, что воспевалось веками. Да только не обойтись без вопроса: а что, собственно, есть красота? Ведь образ русской красавицы разительно отличается от западных идеалов. На Святой Руси телесная красота женщины подчинена красоте ее души, красотой души и сотворяется. На Западе красота телесная есть первое и единственное женское достоинство. В наши дни это вылилось в ужасные формы. Телевидение заполонила реклама ко-сметики, шампуней, лаков для ногтей. Нам внушается - настоящая женщина - та, которая больше других похожа на куклу, которая неизменно возбуждает похоть во всех проходящих мимо мужчинах. Женщина-хищница, женщина-обольстительница и... всего лишь красивая мужская игрушка. Настоящая красота ненавязчива и чиста. Ее может и не быть в том понимании, к которому мы привыкли, - гармоничность черт лица, красивые формы... Это красота пушкинской Татьяны, в которой по замыслу автора не было ничего ослепительного, но...
Пример такой красоты имеем мы в старшей Дочери Государя Николая Великой Княжне Ольге, которую, по мнению С. Я. Офросимовой, в строгом смысле слова нельзя назвать красивой, "но все Ее существо дышит такой женственноcтью, такой юностью, что Она кажется более чем красивой. Чем больше глядишь на Нее, тем миловиднее и прелестнее становится Ее лицо. Оно озарено внутренним светом, Оно становится прекрасным от каждой светлой улыбки, от Ее манеры смеяться, закинув головку слегка назад, так что виден весь ровный, жемчужный ряд белоснежных зубов. Умело и ловко спорится работа в Ее необыкновенно красивых и нежных руках. Вся Она, хрупкая и нежная, как-то особенно заботливо и любовно склоняется над простой солдатской рубашкой, которую шьет. Ее мелодичный голос, Ее изящные движения, вся Ее прелестная тонкая фигурка - олицетворение женственности и приветливости. Она вся ясная и радостная. Невольно вспоминаются слова, сказанные мне одним из Ее учителей: "У Ольги Николаевны хрустальная душа"". Хрустальная душа творит и внешне прекрасный образ, лицо девушки озарено внутренним светом - отблеском светлой души. Анна Танеева считала, что Ольга и Мария Николаевны были похожи на Семью Отца и имели чисто русский тип. "Ольга Николаевна была замечательно умна и способна, и учение было для нее шуткой, почему Она иногда ленилась. Характерными чертами у нее были сильная воля и неподкупная честность и прямота, в чем Она походила на Мать. Эти прекрасные качества были у нее с детства, но ребенком Ольга Николаевна бывала нередко упряма, непослушна и очень вспыльчива; впоследствии Она умела себя сдерживать. У нее были чудные белокурые волосы, большие голубые глаза и дивный цвет лица, немного вздернутый нос, походивший на Государев". Софи Бухсгевден оставила такое описание Великой Княжны Ольги, гармонично дополняющее воспоминания Танеевой: "Великая Княжна Ольга Николаевна была красивая, высокая, со смеющимися голубыми глазами... Она прекрасно ездила верхом и танцевала. Из всех сестер Она была Самая умная, Самая музыкальная; по мнению Ее учителей, Она обладала абсолютным слухом. Она могла сыграть на слух любую услышанную мелодию, переложить сложные музыкальные пьесы... Ольга Николаевна была очень непосредственна, иногда слишком откровенна, всегда искренна. Она была очень обаятельная и Самая веселая. Когда Она училась, бедным учителям приходилось испытывать на себе множество Ее всевозможных штучек, которые Она изобретала, чтобы подшутить над ними. Да и повзрослев, Она не оставляла случая позабавиться. Она была щедра и немедленно отзывалась на любую просьбу". М. К. Дитерихс: "Великая Княжна Ольга Николаевна представляла собою типичную хорошую русскую девушку с большой душой. На окружающих Она производила впечатление Своей ласковостью, Своим чарующим милым обращением со всеми. Она со всеми держала себя ровно, спокойно и поразительно просто и естественно. Она не любила хозяйства, но любила уединение и книги. Она была развитая и очень начитанная; имела способность к искусствам: играла на рояле, пела и в Петрограде училась пению, хорошо рисовала. Она была очень скромной и не любила роскоши".
Кого напоминают все эти прекрасные портреты? Ловишь себя на мысли, что при приближении к этому очаровательному образу невольно вспоминается идеал всех девочек - добрая и скромная принцесса из сказки (именно принцесса, а не королева - о королеве речь пойдет позднее). Хрупкая, нежная, утонченная, не любящая домашнего хозяйства... И чисто русский тип, присущий, по словам Танеевой, Ольге Николаевне, не мешает, а гармонично дополняет этот образ. Недаром и там, где, по нашим детским представлениям, самое место настоящей принцессе - на балу, - успела побывать из четырех Сестер только Ольга Николаевна. "На настоящем балу была только Великая Княжна Ольга Николаевна, и то всего один раз, в день трехсотлетия Дома Романовых. В этот вечер личико Ее горело таким радостным смущением, такой юностью и жаждой жизни, что от нее нельзя было отвести глаз. Ей подводили блестящих офицеров, Она танцевала со всеми и женственно, слегка краснея, благодарила по окончании танца кивком головы. Остальным Княжнам так и не удалось побывать на настоящем балу" (С. Я. Офросимова).
Пьер Жильяр, описывая свое первое знакомство с высокородной ученицей, которая впоследствии станет его любимой ученицей, выделяемой из всех, сразу отметил и ребяческую бойкость, и девичью чистоту маленькой принцессы: "Старшая из Великих Княжон, Ольга, Девочка десяти лет, очень белокурая, с глазками, полными лукавого огонька, с приподнятым слегка носиком, рассматривала меня с выражением, в котором, казалось, было желание с первой минуты отыскать слабое место, но от этого ребенка веяло чистотой и правдивостью, которые сразу привлекали к нему симпатии". У учителя еще будет возможность замечательно изучить этот интереснейший и довольно сложный характер, он отметит большой ум, стремление к самостоятельности, постоянную искренность - ни капли лукавства! - и покоряющее всех истинно девичье обаяние. Жильяр дал своей лучшей ученице такую характеристику: "Старшая, Ольга Николаевна, обладала очень живым умом. У нее было много рассудительности и в то же время непосредственности. Она была очень самостоятельного характера и обладала быстрой и забавной находчивостью в ответах... Я вспоминаю между прочим, как на одном из наших первых уроков грамматики, когда я объяснял ей спряжения и употребление вспомогательных глаголов, Она прервала меня вдруг восклицанием: "Ах, Я поняла, вспомогательные глаголы - это прислуга глаголов; только один несчастный глагол 'иметь' должен сам себе прислуживать!"... Вначале мне было не так легко с нею, но после первых стычек между нами установились самые искренние и сердечные отношения".
Все как один вспоминают, что Ольга обладала большим умом. Но, похоже, этот ум был склада философского, вовсе не практического. Про Ее сестру Татьяну вспоминали, что та быстрее ориентировалась в различных ситуациях и принимала решения. Ольга же была не прочь отвлеченно порассуждать, и Ее суждения отличались большой глубиной. Она увлекалась историей, Ее любимой героиней была Екатерина Великая. Ольга Николаевна замечательно доказала, что истинно женская привлекательность вполне совместима с глубоким живым умом. Более других Детей Великая Княжна Ольга была похожа на Государя Николая, Которого Она, по словам учителя Сиднея Гиббса, "любила больше всего на свете". Она обожала Его, Ее так и называли - "Дочь Отца". Дитерихс писал: "На всех окружающих производило впечатление, что Она унаследовала больше черт Отца, особенно в мягкости характера и простоты отношения к людям". Но, унаследовав сильную Отцовскую волю, Ольга не успела научиться, подобно ему, сдерживать себя. "Ее манеры были "жесткие"", - читаем мы у Н. А. Соколова. Старшая Царевна была вспыльчива, хотя и отходчива. Отец при удивительной доброте и нелукавстве умел скрывать Свои чувства, Его Дочь - истинная женщина - этого совершенно не умела. Ей не хватало собранности, и некоторая неровность характера отличала Ее от сестер. Можно сказать, что Она была капризнее сестер. И отношения с Матерью у Великой Княжны Ольги складывались сложнее, чем с Отцом. Все усилия Матери и Отца были направлены на то, чтобы сохранить ясный свет "хрустальной души" Своего старшего Ребенка, быть может Самого непростого по характеру Ребенка, и Им это удалось.
Лейб-медик Е. С. Боткин так писал об Ольге Николаевне: "Я никогда не забуду тонкое, совсем непоказное, но такое чуткое отношение к моему горю... Сейчас забегала Ольга Николаевна - право, точно ангел залетел". Внешняя красота, которая, по мнению Танеевой, проявилась в пятнадцать лет - в трудное время превращения Девочки в Девушку, - во многом явилась результатом постоянного воспитания и возрастания души этой Девочки, отобразила Ее внутреннюю красоту. А ведь при других родителях все могло быть иначе, если бы позывы к самостоятельности, о которых вспоминает Жильяр, грубо подавлялись или же, наоборот, оставались бы без всякого внимания, превращая сильную, волевую, тонко чувствующую девушку в капризное властолюбивое существо.
Вот выдержки из писем - примеры, чем отвечала Мать на капризность и своенравие Своей горячо любимой старшей Дочери: "Ты бываешь такой милой со Мной, будь такой же и с Сестрами. Покажи Свое любящее сердце". "Моя милая, дорогая Девочка, Я надеюсь, что все обошлось хорошо. Я так много думала о Тебе, Моя бедняжка, хорошо зная по опыту, как неприятны бывают такие недоразумения. Чувствуешь себя такой несчастной, когда кто-то на тебя сердится. Мы все должны переносить испытания: и взрослые люди и маленькие дети, Бог преподает нам урок терпения. Я знаю, что для Тебя это особенно трудно, так как Ты очень глубоко все переживаешь и у Тебя горячий нрав. Но Ты должна научиться обуздывать Свой язык. Быстро помолись, чтобы Бог Тебе помог. У Меня было столько всяких историй с Моей гувернанткой, и Я всегда считала, что лучше всего извиниться, даже если Я была права, только потому, что Я моложе и быстрее могла подавить Свой гнев. М. такая хорошая и преданная, но сейчас она очень нервничает: она четыре года не была в отпуске, у нее болит нога, она простудилась и очень переживает, когда нездоров Беби. И целый день находиться с Детьми (не всегда послушными) для нее тяжело. Старайся всегда ей сочувствовать и не думай о Себе. Тогда с Божией помощью Тебе будет легче терпеть. Да благословит Тебя Бог. Очень нежно Тебя целую. Твоя Мама". "Да, старайся быть более послушной и не будь чересчур нетерпеливой, не впадай от этого в гнев. Меня это очень расстраивает, Ты ведь сейчас совсем большая. Ты видишь, как Анастасия начинает повторять за Тобой". "Дитя мое. Не думай, что Я сердито прощалась с Тобой на ночь. Этого не было. Мама имеет право сказать Детям, что Она думает, а Ты ушла с таким угрюмым лицом. Ты не должна так делать, малышка, потому что это расстраивает Меня, а Я должна быть сурова, когда необходимо. Я слишком часто балую Моих Девочек. Спи спокойно. Да благословит и да хранит Тебя Бог. Крепко тебя целую. Твоя старая Мама".
В мягком, полном любви увещевании чувствуется Материнская твердость, благословение Дочери на решительную борьбу со Своими недостатками. Императрица понимала, что Ольга Николаевна, похоже, обладала большой глубиной и тонкостью чувств, иногда скрывающихся за некоторой нервностью. Она кажется загадочнее Своих сестер. Мы читаем, как непосредственна и весела была Ольга Николаевна, как отрадно было с ней окружающим. Но вот что пишет М. К Дитерихс: "Вместе с тем Великая Княжна Ольга Николаевна оставляла в изучавших Ее натуру людях впечатление человека, как будто бы пережившего в жизни какое-то большое горе", "Бывало, Она смеется, а чувствуется, что Ее смех только внешний, а там, в глубине души, ей вовсе не смешно, а грустно". Софи Бухсгевден: "Ольга Николаевна была предана Своему Отцу. Ужас революции повлиял на нее гораздо больше, чем на других. Она полностью изменилась, исчезла Ее жизнерадостность".
Мы уже говорили о том, что Ольга, будучи подростком, переживала чувство влюбленности, позднее могла даже перенести какую-то скрытую от всех личную драму. Переписка Императрицы с Мужем и Самой Ольгой указывают на что-то подобное. В этих письмах мы найдем конкретный пример того, о чем шла речь выше, - как чутко и бережно относились Августейшие Родители к чувствам Своих Детей: "Да, Н. П. очень мил. Я не знаю, верующий ли он. Но незачем о нем думать. А то в голову приходят разные глупости и заставляют кого-то краснеть". "Я знаю, о ком Ты думала в вагоне, - не печалься так. Скоро с Божией помощью Ты его снова увидишь. Не думай слишком много о Н. П. Это тебя расстраивает". "Я уже давно заметила, что Ты какая-то грустная, но не задавала вопросов, потому что людям не нравится, когда их расспрашивают... Конечно, возвращаться домой, к урокам (а это неизбежно) после долгих каникул и веселой жизни с родственниками и приятными молодыми людьми нелегко... Я хорошо знаю о твоих чувствах к... бедняжке. Старайся не думать о нем слишком много, вот что сказал Наш Друг. Видишь ли, другие могут заметить, как Ты на него смотришь, и начнутся разговоры... Сейчас, когда Ты уже большая Девочка, ты всегда должна быть осмотрительной и не показывать Своих чувств. Нельзя показывать другим Свои чувства, когда эти другие могут счесть их неприличными. Я знаю, что он относится к Тебе как к младшей сестре и он знает, что Ты, маленькая Великая Княжна, не должна относиться к нему иначе. Дорогая, Я не могу написать все, на это потребуется слишком много времени, а Я не одна: будь мужественна, приободрись и не позволяй Себе так много думать о нем. Это не доведет до добра, а только принесет тебе больше печали. Если бы Я была здорова, Я попыталась бы тебя позабавить, рассмешить - все было бы тогда легче, но это не так, и ничего не поделаешь. Помоги тебе Бог. Не унывай и не думай, что ты делаешь что-то ужасное. Да благословит тебя Бог. Крепко целую. Твоя старая Мама". "Дорогое дитя! Спасибо за записку. Да, дорогая, когда кого-нибудь любишь, то переживаешь с ним его горе и радуешься, когда он счастлив. Ты спрашиваешь, что делать. Нужно от всего сердца молиться, чтобы Бог дал твоему другу силу и спокойствие, чтобы перенести горе, не ропща против Божией воли. И нужно старать-ся помогать друг другу нести крест, посланный Богом. Нужно стараться облегчить ношу, оказать помощь, быть бодрой. Ну, спи спокойно и не слишком забивай Свою голову посторонними мыслями. От этого не будет толку. Спи спокойно и старайся всегда быть хорошей Девочкой. Да благословит тебя Бог. Нежные поцелуи от твоей старой Мамы".
Действительно, у Великих Княжон не было никаких тайн от Александры Феодоровны. А сейчас многие ли дочери решатся открыть матери Свое сердце?
В январе 1916 года, когда Ольге шел уже двадцатый год, начались разговоры о том, чтобы выдать Ее замуж за великого князя Бориса Владимировича. Но Императрица была против. Она писала Супругу: "Мысль о Борисе слишком несимпатична, и Я уверена, что Наша Дочь никогда бы не согласилась за него выйти замуж, и Я Ее прекрасно поняла бы". Тут же Ее Величество добавляет: "У нее в голове и сердце были другие мысли - это святые тайны молодой девушки, другие их не должны знать, это для Ольги было бы страшно больно. Она так восприимчива". Как Мать, Императрица волновалась за будущее Своих Детей. "Я всегда Себя спрашиваю, за кого Наши Девочки выйдут замуж, и не могу Себе представить, какая будет Их судьба", - писала Она с горечью Николаю Александровичу, быть может предчувствуя большую беду. Из переписки Государя и Государыни ясно, что Ольга жаждала большого женского счастья, которое обошло Ее стороной. Родители сочувствовали ей, но наверняка задавались вопросом: есть ли пара, достойная их Дочери? Увы... Когда началась Первая мировая война, юная принцесса, так любящая уединение, склонная ко всему красивому, утонченному, вынуждена была выйти из стен Своего уютного дворца.
"Первые годы войны, когда внимание всех было приковано всецело к фронту, совершенно, перестроили жизнь Великой Княжны Ольги. Из замкнутого круга Семьи с Ее простой, строго размеренной жизнью ей пришлось вопреки всем склонностям и чертам Ее характера повести жизнь работницы вне Семьи, а иногда и общественного деятеля... Часто Великим Княжнам приходилось Самим выезжать в Петроград для председательствования в благотворительных комитетах их имени или для сбора пожертвований. Для Великой Княжны Ольги это было непривычным и очень нелегким делом, так как Она и стеснялась, и не любила никаких личных выступлений" (П. Савченко). Забежим вперед и скажем, что Ее сестра Татьяна, которой тесен был круг семейных обязанностей, на новых поприщах чувствовала себя как рыба в воде. Ольга же, похоже, не была создана для общественной жизни. Государыня, развивая в Детях самостоятельность, рассматривая участие Великих Княжон в общественной жизни как непременный долг Императорских Дочерей, все-таки старалась помочь в такой ситуации старшей Дочери. "Я взяла с собой Ольгу, - пишет Она мужу, - чтобы посидела со мной, Она тогда более привыкнет видеть людей и слышать, что происходит.Она умное дитя".
Каждый должен трудиться по мере сил, поэтому и в комитете, и в госпитале Великая Княжна Ольга работала меньше, чем Татьяна. Она, похоже, вообще была хрупкого здоровья. Но была ли Она при этом принцессой на горошине? Т.Е.Мельник-Боткина: "Великая Княжна Ольга Николаевна, более слабая здоровьем и нервами, недолго вынесла работу хирургической сестры, но лазарета не бросила, а продолжала работать в палатах, наравне с другими сестрами убирая за больными". С. Я. Офросимова: "Великую Княжну Ольгу Николаевну все обожали, боготворили; про нее больше всего любили мне рассказывать раненые.Однажды привезли новую партию раненых. Их, как всегда, на вокзале встретили Великие Княжны. Они исполняли все, что Им приказывали доктора, и даже мыли ноги раненым, чтобы тут же, на вокзале, очистить раны от грязи и предохранить от заражения крови. После долгой и тяжелой работы Княжны с другими сестрами размещали раненых по палатам. Усталая Великая Княжна Ольга Николаевна присела на постель одного из вновь привезенных солдат. Солдат тотчас же пустился в разговоры. Ольга Николаевна, как и всегда, и словом не обмолвилась, что Она Великая Княжна.
- Умаялась, сердечная? - спросил солдат.
- Да, немного устала. Это хорошо, когда устанешь.
- Чего же тут хорошего?
- Значит, поработала.
- Этак тебе не тут сидеть надо. На фронт бы поехала.
- Да моя мечта - на фронт попасть.
- Чего же? Поезжай.
- Я бы поехала, да Отец не пускает, говорит, что Я здоровьем для этого слишком слаба.
- А ты плюнь на отца да поезжай.
Княжна рассмеялась.
- Нет, уж плюнуть-то не могу. Уж очень мы друг друга любим".
Такова была старшая Дочь Императора Николая II. Ее лучшая подруга - любимая сестра Татьяна представляет собой совершенно другой женский тип.

Великая Княжна Татьяна Николаевна – общественное служение женщины

Великая Княжна Татьяна Николаевна носила имя святой мученицы Татианы, которая при жизни исполняла служение диаконисы, т. е. "принадлежала к тому чину церковному, который нес, как бы мы теперь сказали, активное социальное служение среди больных, заключенных в тюрьмах, среди тех, кто беден и скуден в этом мире" (протоиерей Максим Козлов). И в этом отношении вторая Дочь Государя по праву носила Свое имя - Она, так же как и Ее Небесная покровительница, была открыта обществу и готова была активно работать на благо подданных Своего Отца. При этом Она оставалась истинной Царской Дочерью. Все портреты Татьяны Николаевны, оставленные современниками, очень схожи между собой. Приведем здесь наиболее яркие С. Я. Офросимова: "Направо от меня сидит Великая Княжна Татьяна Николаевна. Она Великая Княжна с головы до ног, так Она аристократична и царственна. Лицо Ее матово-бледно, только чуть-чуть розовеют щеки, точно из-под Ее тонкой кожи пробивается розовый атлас. Профиль Ее безупречно красив, он словно выточен из мрамора резцом большого художника. Своеобразность и оригинальность придают Ее лицу далеко расставленные друг от друга глаза. Ей больше, чем сестрам, идут косынка сестры милосердия и красный крест на груди. Она реже смеется, чем сестры. Лицо Ее иногда имеет сосредоточенное и строгое выражение. В эти минуты Она похожа на Мать. На бледных чертах Ее лица - следы напряженной мысли и подчас даже грусти. Я без слов чувствую, что Она какая-то особенная, иная, чем сестры, несмотря на общую с ними доброту и приветливость. Я чувствую, что в ней - Свой целый замкнутый и своеобразный мир".

Баронесса С. К Бухсгевден: "Татьяна Николаевна, по-моему, была cамая хорошенькая. Она была выше Матери, но такая тоненькая и так хорошо сложена, что высокий рост не был ей помехой. У Нее были красивые, правильные черты лица, Она была похожа на cвоих царственных красавиц родственниц, чьи фамильные портреты украшали дворец. Темноволосая, бледнолицая, с широко расставленными глазами - это придавало Ее взгляду поэтическое, несколько отсутствующее выражение, что не соответствовало Ее характеру. В ней была смесь искренности, прямолинейности и упорства, склонности к поэзии и абстрактным идеям. Она была ближе всех к Матери и была любимицей у Нее и у Отца. Абсолютно лишенная самолюбия, Она всегда была готова отказаться от Своих планов, если появлялась возможность погулять с Отцом, почитать Матери, сделать то, о чем Ее просили. Именно Татьяна Николаевна нянчилась с младшими, помогала устраивать дела во дворце, чтобы официальные церемонии согласовывались с личными планами Семьи. У Нее был практический ум Императрицы и детальный подход ко всему".

Юлия Ден: "Великая Княжна Татьяна Николаевна была столь же обаятельной, как и Ее старшая сестра, но по-своему. Ее часто называли гордячкой, но я не знала никого, кому бы гордыня была бы менее свойственна, чем ей. С ней произошло то же, что и с Ее Величеством. Ее застенчивость и сдержанность принимали за высокомерие, однако стоило вам познакомиться с Ней поближе и завоевать Ее доверие, как сдержанность исчезала и перед вами представала подлинная Татьяна Николаевна. Она обладала поэтической натурой, жаждала настоящей дружбы. Его Величество горячо любил вторую Дочь, и Сестры шутили, что если надо обратиться к Государю с какой-то просьбой, то "Татьяна должна попросить Papa, чтобы Он нам это разрешил". Очень высокая, тонкая, как тростинка, Она была наделена изящным профилем камеи и каштановыми волосами. Она была свежа, хрупка и чиста, как роза".

А.А.Танеева: "Татьяна Николаевна была в Мать - худенькая и высокая. Она редко шалила и сдержанностью и манерами напоминала Государыню. Она всегда останавливала сестер, напоминала волю Матери, отчего Они постоянно называли Ее "гувернанткой". Родители, казалось мне, любили Ее больше других. Государь говорил мне, что Татьяна Николаевна напоминает Государыню. Волосы у Нее были темные... Мне также казалось, что Татьяна Николаевна была очень популярна: все Ее любили - и домашние, и учителя, и в лазаретах. Она была Самая общительная и хотела иметь подруг".

П. Жильяр: "Татьяна Николаевна от природы скорее сдержанная, обладала волей, но была менее откровенна и непосредственна, чем старшая сестра. Она была также менее даровита, но искупала этот недостаток большой последовательностью и ровностью характера. Она была очень красива, хотя не имела прелести Ольги Николаевны. Если только Императрица делала разницу между Дочерьми, то Ее любимицей была Татьяна Николаевна. Не то чтобы Ее сестры любили Мать меньше Ее, но Татьяна Николаевна умела окружать Ее постоянной заботливостью и никогда не позволяла себе показать, что Она не в духе. Своей красотой и природным умением держаться в обществе Она затеняла сестру, которая меньше занималась Своей особой и как-то стушевывалась. Тем не менее эти обе сестры нежно любили друг друга, между ними было только полтора года разницы, что, естественно, их сближало. Их звали "большие", тогда как Марию Николаевну и Анастасию Николаевну продолжали звать "маленькие".

К. Битнер: "Если бы Семья лишилась Александры Феодоровны, то крышей бы для Нее была Татьяна Николаевна. Она была Самым близким лицом к Императрице. Они были два друга".

Полковник Кобылинский: "Когда Государь с Государыней уехали из Тобольска, никто как-то не замечал старшинства Ольги Николаевны. Что нужно, всегда шли к Татьяне: "Как Татьяна Николаевна". Эта была девушка вполне сложившегося характера, прямой, честной и чистой натуры, в ней отмечались исключительная склонность к установлению порядка в жизни и сильно развитое сознание долга. Она ведала, за болезнью Матери, распорядками в доме, заботилась об Алексее Николаевиче и всегда сопровождала Государя на Его прогулках, если не было Долгорукова. Она была умная, развитая, любила хозяйничать, и в частности вышивать и гладить белье". Неудивительно, что сравнение Татьяны с Великой Княжной Ольгой нередко приводится в этих воспоминаниях. "Большая пара" была очень дружна, - все время вместе, но тем не менее, чем сильнее взрослели Великие Княжны, тем заметнее для всех становилось преобладание второй Сестры. И если Ольгу Николаевну мы сравнивали с принцессой, то Татьяна Николаевна по духу, несомненно, была – королева: сдержанно–властная, решительная, умная, привыкшая опекать тех, кто слабее и нуждается в ее покровительстве.

Итак, заведовала распорядками в доме, хозяйничала, вышивала, гладила белье - любила как раз то, к чему не лежало сердце Ольги Николаевны. Да еще и воспитывала Младших. Если представить Татьяну Николаевну повзрослевшей, уже в замужестве, то сразу вырисовывается образец русской жены - женщина домовитая, мать семейства умная и строгая, у которой все в руках спорится, все домашние Ее уважают, дети даже побаиваются, истинная хранительница семейного очага. Есть нечто от Домостроя. Но можно с уверенностью сказать, что, если бы жизнь Царской Семьи не прервалась так рано, Великая Княжна Татьяна не смогла бы найти полное применение Своим силам и талантам только в семье, так как это была натура социально активная. Домашний уклад, который, несомненно, в собственной семье был бы подчинен Татьяне и управляем ею, не смог бы завладеть душой Ее настолько, чтобы Она не вышла за семейный порог. Не только распорядками в доме могла бы Она заведовать, но и в определенной общественной структуре, а, если бы понадобилось, то и в целом государстве. Женщина и власть, женщина и политика - сочетание, кажущееся исключением, вполне имеет право на существование. Хозяйка в случае с Великой Княжной Татьяной Николаевной - понятие более широкое. Счастливое сочетание, которое почему-то обычно представляется невозможным, - домовитая мать семейства, хорошая супруга и... умный политик. В столь юном возрасте Татьяна Николаевна уже имела созревший политический кругозор русской Царицы, и не зря Государь Император так любил беседовать с Ней. Увидим ли мы и здесь намек на эмансипацию? Нисколько.

Татьяна - единственная, с кем в переписке Александра Феодоровна говорит о делах, о войне, даже о том, что мучает Царицу лично, - о распускаемой против Нее клевете. Письма Татьяны. 1916 год. Рождество: "Моя бесценная, дорогая Мама, Я молюсь, чтобы Бог помог сейчас вам в это ужасное, трудное время. Да благословит и защитит Он вас от всего дурного. Я верю, что душа Нашего любимого Друга (Г. Е. Распутина. - М. К) всегда с нами и молится за тебя, мой милый ангел, Мама".

Обратимся к статье Татьяны Горбачевой "Татьяна, достойная Своего имени": "Когда началась Первая мировая война, Великой Княжне Татьяне исполнилось семнадцать лет. Для Нее наступило совершенно особое время, - время, когда в полной мере проявились не только Ее доброта, милосердие, но и душевная стойкость; большие организаторские способности, а также талант хирургической сестры..." Через несколько недель после начала войны Великая Княжна Татьяна выступила инициатором создания в России "Комитета Ее Императорского Высочества Великой Княжны Татианы Николаевны для оказания временной помощи пострадавшим от военных бедствий". "Татьянинский комитет" ставил перед собой следующие цели: оказание помощи лицам, впавшим в нужду вследствие военных обстоятельств, в местах их постоянного места жительства или же в местах их временного пребывания; содействие отправлению беженцев на родину или на постоянное место жительства; поиск работы для трудоспособных; содействие в помещении нетрудоспособных в богадельни, приюты; оказание беженцам денежных пособий; создание собственных учреждений для помещения нетрудоспособных; прием пожертвований. Великая Княжна Татьяна была Почетной председательницей этого Комитета, в который входили известные в России государственные и общественные деятели. В заседаниях Комитета также участвовали представители военного министерства, министерств Внутренних дел, Путей сообщения и Финансов. Отметим, что Великая Княжна Татьяна Николаевна, формально занимавшая пост Почетной Председательницы, несмотря на Свой юный возраст, активно, "разумно" и "толково", по словам А Мосолова, участвовала в деятельности комитета Ее имени и входила во все его дела. Лично благодарила тех, кто помогал деятельности Комитета.

Общественная деятельность Великих Княжон приветствовалась и активно направлялась Императрицей.

Еще одна деятельность, которой Великая Княжна Татьяна Николаевна самоотверженно отдавала все Свои силы, - это работа медицинской сестры. С. Я. Офросимова: "Если бы, будучи художницей, я захотела нарисовать портрет сестры милосердия, какой она представляется в моем идеале, мне бы нужно было только написать портрет Великой Княжны Татьяны Николаевны; мне даже не надо было бы писать его, а только указать на фотографию Ее, висевшую всегда над моей постелью, и сказать: "Вот сестра милосердия"". "Во время войны, сдав сестринские экзамены, Старшие Княжны работали в царскосельском госпитале, выказывая полную самоотверженность в деле... У всех четырех (Сестер. - М. К) было заметно, что с раннего детства им было внушено чувство долга. Все, что Они делали, было проникнуто основательностью в исполнении. Особенно это выражалось у двух Старших. Они не только несли в полном смысле слова обязанности заурядных сестер милосердия, но и с большим умением ассистировали при операциях... Серьезнее и сдержаннее всех была Татьяна", - пишет Мосолов.

Отличность Татьяны от сестер, Ее духовное старшинство проявляются даже в мелочах. "Обе младшие и Ольга ворчат на погоду, - рассказывает в письме Александра Феодоровна, - всего четыре градуса, Они утверждают, будто видно дыхание, поэтому Они играют в мяч, чтобы согреться, или играют на рояле, Татьяна спокойно шьет". Скажем еще несколько слов об этой удивительной девушке. Великая Княжна Татьяна постоянно училась самоанализу, училась владеть собой. Вспомним фразу из письма Императрицы: "Только когда Я спокойно говорю с Татьяной, Она понимает".

Татьяна Николаевна, будучи еще совсем в юных летах, уже весьма самокритична и способна оценивать Свое внутреннее состояние: "Может быть, у Меня много промахов, но, пожалуйста, прости Меня" (письмо к Матери от 17 января 1909 года).

В письмах к Родителям Татьяна все время называет себя "вечно любящей, верной и благодарной Дочерью". Будучи натурой уравновешенной, практического склада, вторая Великая Княжна была склонна к конкретным делам благотворительности. Баронесса Бухсгевден вспоминала про Ольгу Николаевну, что та "была щедра и немедленно отзывалась на любую просьбу. От Нее часто слышали: "Ой, надо помочь бедняжке такому-то или такой-то, Я как-то должна это сделать". Ее сестра Татьяна была склонна более оказывать помощь практическую, Она спрашивала имена нуждающихся, подробности, записывала все и спустя некоторое время оказывала конкретную помощь просителю, чувствуя себя обязанной сделать это".

Есть мнение, что до рождения Наследника Государь хотел переделать закон о престолонаследии в пользу старшей Дочери, Ольги. Но, если бы так произошло, не исключено, что старшая Великая Княжна отреклась бы от престола в пользу Своей любимой сестры Татьяны Николаевны. Кто знает...

Великая Княжна Мария Николаевна. Тип русской жены и матери

Среди Сестер, двух Старших с уже сложившимися яркими характерами и бойкой Младшей, Великая Княжна Мария Николаевна как будто теряется и затушевывается. Но дело здесь не в каких-то внешних моментах, а в самом характере прекрасной девушки, о которой мы будем сейчас говорить.
Эта юная Царевна замечательно точно вписывалась в архетип русской жены и матери, представляя собой, может быть, самый любимый на Руси женский образ: веселая, сердцем чистая красна девица, лебедушка, будущая скромная и верная супруга, домоседка и хозяюшка.
С. Я. Офросимова заметила эту яркую, подчеркнутую самой природой русскость Великой Княжны Марии: "Рядом с ней сидит Великая Княжна Мария Николаевна. Ее смело можно назвать русской красавицей. Высокая, полная, с соболиными бровями, с ярким румянцем на открытом русском лице, Она особенно мила русскому сердцу. Смотришь на нее и невольно представляешь Ее одетой в русский боярский сарафан; вокруг Ее рук чудятся белоснежные кисейные рукава, на высоко вздымающейся груди - самоцветные камни, а над высоким белым челом - кокошник с самокатным жемчугом. Ее глаза освещают все лицо особенным, лучистым блеском; они... по временам кажутся черными, длинные ресницы бросают тень на яркий румянец Ее нежных щек. Она весела и жива, но еще не проснулась для жизни; в ней, верно, таятся необъятные силы настоящей русской женщины".
Жильяр в то же время отмечал некоторую подчиненность Марии сестрам: "Мария Николаевна была красавицей, крупной для Своего возраста. Она блистала яркими красками и здоровьем, у нее были большие чудные глаза. Вкусы Ее были очень скромны, Она была воплощенной сердечностью и добротой; сестры, может быть, немного этим пользовались и звали Ее "добрый толстый Туту"; это прозвище ей дали за Ее добродушную и немного мешковатую услужливость".
Софи Бухсгевден, фрейлина Императрицы и подруга всех четырех девушек, писала, что Мария Николаевна была в полном подчинении у младшей, Анастасии Николаевны, - "постреленка", как звала Ее Мать. Но несомненно, что это подчинение, если оно действительно имело место, не могло исходить из-за слабости характера Марии. Мы увидим, что эта юная девушка обладала большой внутренней силой. "У нее был сильный, властный взгляд. Помню Ее привычку подавать руку, нарочно оттягивая ее вниз" (И. В. Степанов).
Юлия Ден вспоминала: "Когда я впервые познакомилась с Великой Княжной Марией Николаевной, Она была еще совсем ребенком. Во время революции мы очень привязались друг к другу и почти все дни проводили вместе. Она была просто золото и обладала недюжинной внутренней силой.Однако до наступления тех кошмарных дней я даже не подозревала, насколько Она самоотверженна. Ее Высочество была поразительно красива... глаза, опушенные длинными ресницами, густые темно-каштановые волосы. Некоторая полнота Марии Николаевны была поводом для шуток со стороны Ее Величества. Она не была такой живой, как Ее сестры, зато имела выработанное мировоззрение и всегда знала, чего хочет и зачем".
Лили Ден поведала о следующем эпизоде из тех кошмарных, по ее выражению, дней: ""А где Мари?" - спросила Государыня. Я вернулась в красную комнату. Мария Николаевна по-прежнему сидела, скорчившись, в углу. Она была так юна, так беспомощна и обижена, что мне захотелось утешить Ее, как утешают малое дитя. Я опустилась рядом с Ней на колени, и Она склонила голову мне на плечо. Я поцеловала Ее заплаканное лицо.
"Душка моя, - проговорила я. - Не надо плакать. Своим горем Вы убьете Mama. Подумайте о Ней".
Услышав слова: "Подумайте о Ней", Великая Княжна вспомнила о Своем долге перед Родителями. Все и всегда должны отвечать их интересам.
"Ах, Я совсем забыла, Лили. Конечно же, Я должна подумать о Mama", - ответила Мария Николаевна.
Мало-помалу рыдания утихли, к Ее Высочеству вернулось самообладание, и Она вместе со мной отправилась к Родительнице".
О храбрости и самообладании Великой Княжны Марии Николаевны вспоминает и другая свидетельница тех страшных дней, Анна Танеева: "...никогда не забуду ночь, когда немногие верные полки (Сводный, конвой Его Величества, Гвардейский экипаж и артиллерия) окружили дворец, так как бунтующие солдаты с пулеметами, грозя все разнести, толпами шли по улицам ко дворцу. Императрица вечером сидела у моей постели. Тихонько, завернувшись в белый платок, Она вышла с Марией Николаевной к полкам, которые уже готовились покинуть дворец. И может быть, и они ушли бы в эту ночь, если бы не Государыня и Ее храбрая Дочь, которые со спокойствием до двенадцати часов обходили солдат, ободряя их словами и лаской, забывая при этом смертельную опасность, которой подвергались. Уходя, Императрица сказала моей матери: "Я иду к ним не как Государыня, а как простая сестра милосердия Моих Детей"".
"Мама убивалась, и Я тоже плакала, - призналась Мария Николаевна Танеевой, - но после ради Мамы Я старалась улыбаться за чаем".
Обладая не меньшей внутренней силой, чем сестра Татьяна, Мария тем не менее "домашняя девушка" со Своей глубинной душевной жизнью, внутри которой происходили мало кем замечаемые внутренние процессы. Были Ей присущи собственные глубокие переживания, скрытые от Сестер, но чуткая Мать и в этой богатой, по природе сокровенной натуре угадывала эти переживания, всегда подбадривала, была Марии, как и остальным Детям, любящим страшим другом.
Следующие отрывки из переписки между Императрицей Александрой Феодоровной и Ее Дочерью Марией немного проясняют образ этой наименее известной из всех Сестер:
"Дорогая Мария, с любовью благодарю тебя за несколько твоих писем. Наш Друг пришел на очень короткое время. Старайся всегда быть хорошей и послушной маленькой Девочкой, тогда все будут любить тебя. У Меня с Анастасией нет никаких секретов, Я не люблю секреты. Да благословит тебя Бог. Много поцелуев от твоей Мамы".
"Моя дорогая Машенька. Твое письмо Меня очень опечалило. Милое дитя, ты должна пообещать Мне никогда впредь не думать, что тебя никто не любит. Как в твою голову пришла такая необычная мысль? Быстро прогони ее оттуда. Мы все очень нежно любим тебя, и, только когда ты чересчур расшалишься, раскапризничаешься и не слушаешься, тебя бранят, но бранить не значит не любить. Наоборот, это делают для того, чтобы ты могла исправить Свои недостатки и стать лучше!Ты обычно держишься в стороне от других, думаешь, что ты им мешаешь, и остаешься одна с Триной, вместо того чтобы быть с ними. Они воображают, что ты не хочешь с ними быть. Сейчас ты становишься большой Девочкой, и тебе лучше следовало бы быть больше с ними.Ну, не думай больше об этом и помни, что ты точно так же нам дорога, как и остальные четверо, и что мы любим тебя всем сердцем. Очень тебя любящая старая Мама".
"Да, Я тоже очень опечалена тем, что Наш любимый Друг сейчас уезжает. Но пока он в отъезде, нужно стараться жить так, как он нам этого желает. Тогда мы будем чувствовать, что он с нами в молитвах и мыслях".
"Мария, дорогая, не забудь перед исповедью и Причастием почитать книгу, которую тебе дал батюшка. Аня и Я делаем то же самое. Благословение от твоей старушки Мамы".
"Мария, дитя мое, ну не будь такой дикой, обязательно слушайся старших сестер и не простужайся. Я надеюсь, что ты отлично проведешь время на яхте. Спи спокойно. Благословение от твоей старушки Мамы".
"Моя дорогая Мария, ты прочитаешь это, когда мы уедем. Очень печально оставлять вас, троих малышей, и Я буду постоянно о вас думать. Ты в этой группе старшая и поэтому должна хорошо присматривать за младшими - Я никогда не оставляла Беби на двое суток
Ходи в госпиталь... и в Большой дворец навещать раненых. Показывала ли ты Грудно твой госпиталь? Сделай это, дорогая, доставь ей удовольствие. Загляни к Соне, когда будешь свободна. Пошли телеграмму... Когда вы утром встанете, напиши, как у вас троих дела, и вечером - о том, как вы провели день. В воскресенье с утра пораньше - в церковь".
"Дорогая Мария. Пожалуйста, раздай всем офицерам в Большом дворце (во время Первой мировой войны Государыня превратила Екатерининский дворец в военный госпиталь. - Ред) эти образа от Меня. Разверни их... Если будет слишком много, то остаток отдай Мне обратно. Потом, Я посылаю хлеб - освященную просфору и неосвещенную - они должны это разогреть и съесть. Я также посылаю образа для Наших раненых офицеров, но Я не знаю, сколько их у нас лежит, и некоторые неправославные. Лишние передай офицерам в вашем госпитале. Надеюсь, что ты принесешь Мне письмо. Да благословит и да хранит тебя Бог. 1000 поцелуев от твоей старушки Мамы, которая очень по тебе скучает".
Внутренний мир Великой Княжны Марии Николаевны был окрашен ярким религиозным чувством. Это одно из свойств женщин "из терема" - религиозность у них основательная, глубоко и искренне переживаемая, носимая в душе и почти не выставляемая напоказ. С Матерью-другом, правда, можно поделиться. Переписываясь с Александрой Феодоровной, Мария Николаевна чаще других сестер анализировала Свои религиозные переживания, говорила о вере и Церкви.
"Знаешь, это очень странно, но, когда Я вышла из комнаты Алексея после молитвы, у Меня было такое чувство, как будто Я пришла с исповеди... такое приятное, небесное ощущение".
"Моя дорогая Мама! Ты говорила Мне, что хотела бы пойти причаститься Святых Тайн. Знаешь, Я тоже хотела пойти в начале поста. Надеюсь, у Тебя будет хорошая поездка. Много раз целую Тебя и Папу. Анастасия тоже Вас целует. Как бы Мне хотелось пойти на исповедь 14-го. Да благословит Вас Бог. Твоя Мария".
"Мама, Моя дорогая, желаю тебе счастливого Рождества и надеюсь, что Бог пошлет Тебе силы снова ходить в госпиталь. Спи спокойно. Твоя любящая Дочь Мария. Я Тебя люблю и нежно целую".
"Моя любимая Мама, Я так за Тебя рада, что Ты скоро увидишь дорогого Папу. Я или Анастасия будем читать молитвы с Беби".
Наиболее полный портрет Великой Княжны Марии Николаевны составил Дитерихс:
"Великая Княжна Мария Николаевна была Самая красивая, типично русская, добродушная, веселая, с ровным характером, приветливая девушка. Она любила и умела поговорить с каждым, в особенности с простым человеком. Во время прогулок в парке вечно Она, бывало, заводила разговор с солдатами охраны, расспрашивала их и прекрасно помнила, у кого как звать жену, сколько детишек, сколько земли и т. п. У нее находилось всегда много общих тем для бесед с ними.За Свою простоту Она получила в Семье кличку "Машка" - так звали Ее сестры и Алексей Николаевич. Говорили, что наружностью и силой Она уродилась в Императора Александра III. И действительно, Она была очень сильна: когда больному Алексею Николаевичу нужно было куда-нибудь передвинуться, Он зовет: "Машка, неси Меня". Она легко Его поднимала и несла.Заболела Она корью последней из Семьи; вследствие простуды в исторический вечер 27 февраля болезнь Ее приняла особую тяжелую форму, перейдя в крупозное воспаление легких очень сильной степени. Только сильный организм Великой Княжны помог в конце концов побороть тяжелую болезнь, но неоднократно положение принимало критическое состояние.Во время ареста Она сумела расположить к себе всех окружающих, не исключая и комиссаров Панкратова и Яковлева, а в Екатеринбурге охранники-рабочие обучали Ее готовить лепешки из муки без дрожжей".
Н. А. Соколов подчеркивает, что "по натуре это была типичнейшая мать. Ее сферой были маленькие дети. Больше всего Она любила возиться и нянчиться с ними".
Сидней Гиббс рассказывал, что Великая Княжна Мария Николаевна в восемнадцать лет (в 1917 г.) "была плотной и очень сильной, - легко могла меня поднять. Приятной внешности. После болезни (корь) очень сильно похудела. Она рисовала карандашом и красками и неплохо играла на пианино, но хуже, чем Ольга или Татьяна. Мария была простая, любила детей, немножко склонна быть в лени; возможно, из нее бы получилась прекрасная жена и мать".
Таким образом, из нескольких фрагментов мы можем сложить портрет простой и скромной молодой девушки с художественными наклонностями, безусловно с твердыми убеждениями и развитым материнским чувством. Интересно отметить, что в последнюю ужасную поездку в Екатеринбург, когда Детей временно оставили в Тобольске, потому что Алексей Николаевич был слишком болен, чтобы ехать, Николай Александрович и Александра Федоровна взяли с собой именно Марию Николаевну, с тем чтобы Она помогала Матери.

Великая Княжна Анастасия Николаевна – «сорванец» и утешительница

Самая младшая из Великих Княжон, Анастасия Николаевна, казалось, была из ртути, а не из плоти и крови. Она была очень, чрезвычайно остроумна и обладала несомненным даром мима. Во всем умела находить забавную сторону... Думаю, из нее вышла бы превосходная комедийная актриса. Она то и дело проказничала, это был настоящий сорванец, но я бы не посмела сказать, что Она отставала в Своем развитии, как однажды заявил месье Жильяр, наставник Цесаревича.

Во время революции Анастасии исполнилось всего шестнадцать - в конце концов не ахти какой преклонный возраст! Она была хорошенькой, но лицо у нее было смышленое, и в глазах светился недюжинный ум». (Юлия Ден).

Кто сказал, что юная девушка должна ходить всегда, опустив очи в землю, поступью плавной и неспешной? А что, если Господь даровал совершенно другую натуру?

Девочка-«сорванец», «Швибз», как называли Ее родные, может быть, и хотела бы соответствовать домостроевскому идеалу девушки, да не могла. Но, скорее всего, Она об этом просто не задумывалась, потому что основной чертой Ее не до конца раскрывшегося характера была веселая ребячливость.

А А. Танеева: «Все эти три Великие Княжны (кроме Татьяны. - М. К.) шалили и резвились, как мальчики, и манерами напоминали Романовых. Анастасия Николаевна всегда шалила, лазила, пряталась, смешила всех Своими выходками, и усмотреть за ней было нелегко».

Т. Е. Мельник-Боткина: «Больше всего мы видели Анастасию Николаевну. Она приходила и садилась в ногах дивана, на котором лежал Отец, а вечером, когда при закате солнца должна была стрелять пушка, Она всегда делала вид, что страшно боится, и забивалась в самый дальний уголок, затыкая уши и смотря большими деланно-испуганными глазками. Иногда, чинно разговаривая, Она, если мы вставали за чем-либо, незаметно подставляла нам ножку».

М. К Дитерихс «Великая Княжна Анастасия Николаевна, несмотря на Свои семнадцать лет, была еще совершенным ребенком. Такое впечатление Она производила главным образом Своей внешностью и Своим веселым характером. Она была низенькая, очень плотная, - "кубышка", как дразнили Ее сестры. Ее отличительной чертой было подмечать слабые стороны людей и талантливо имитировать их. Это был природный, даровитый комик. Вечно, бывало, Она всех смешила, сохраняя деланно-серьезный вид».

Что же, Родители потворствовали шалостям Дочери? Отнюдь. Государыня-мать прекрасно понимала, что ради пользы ребенка время от времени нужно сдерживать Ее неуемную энергию. Но еще раз повторим: в отличие от многих и многих современных нам матерей мудрая Государыня Александра Феодоровна вовсе не желала переделывать натуру ребенка на собственный вкус, ломать Ее. Она позволяла Дочерям, опираясь на привитые правила христианского благочестия, развиваться в зависимости от богоданных качеств. В результате шаловливость - качество, которое могло бы переродиться в нечто малопривлекательное, у Великой Княжны Анастасии превратилось в достоинство: веселость юной девушки не только радовала, но и утешала окружающих.

«Все любили Анастасию, так как Своим очарованием каждое серое мгновение Она умела претворить в радость и рассеять всякую заботу Своей девичьей веселостью. Мать Анастасии, человек суровый, не раз пробовала выговаривать Дочери, но эти выговоры обыкновенно кончались смехом и поцелуями. Отец, Брат, старшие сестры, учительница, француз и домашний врач, преподаватель музыки, горничная, лакей - все домашние обожали Анастасию.

В России гремит революция... Семья Анастасии занимает отдельный дом, окруженный стражей. Разрешается выходить в сад, но не разрешается выходить в город. Перевозят всех в Тобольск. Там тоже запрещено выходить из дому. Анастасия остается веселой. Однажды устроили любительский спектакль. Сама играла главную роль и в самых чувствительных сценах выказала столько комизма, что даже суровая Мать Анастасии "умирала со смеху", как записал в своем дневнике домашний врач доктор Боткин» (В. Грубинский. «Анастасия»).

«Анастасия Николаевна была... большая шалунья, и не без лукавства. Она во всем быстро схватывала смешные стороны; против Ее выпадов трудно было бороться. Она была баловница - недостаток, от которого Она исправилась с годами. Очень ленивая, как это бывает иногда с очень способными детьми, Она обладала прекрасным произношением французского языка и разыгрывала маленькие театральные сцены с настоящим талантом. Она была так весела и так умела разогнать морщины у всякого, кто был не в духе, что некоторые из окружающих стали, вспоминая прозвище, данное Ее Матери при английском дворе, звать Ее "Солнечный луч"» (П. Жильяр).

Можно ли сказать, что Анастасия Николаевна не соответствовала словам апостола Павла: «Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом»? (1 Пет. 3, 3-4).Вовсе нет. Анастасия была послушна Родителям и старшим Сестрам. Кроткий и молчаливый дух внутренне, а не внешне был присущ и ей, потому что Анастасия была смиренна. Именно смиренна, поскольку слою «смирение» так и притягивает скрытым в нем словосочетанием «с миром». Принимать все с миром. Даже издевательства красных «товарищей».

Невозможно оторвать взгляд от фотографии Царской Семьи. Самые младшие, Алексей и Анастасия, стоят рядом, младшая Царевна дружески обнимает любимого Брата. Наверное, Брат понимал Ее больше старших Сестер - сближали юный возраст и любовь к проказам. Когда Царевичу не хватало мальчишеского общества, «постреленок» Анастасия успешно заменяла его. Офросимова писала: «Когда приходили Княжны, в особенности Великая Княжна Анастасия Николаевна, начинались страшная возня и шалости. Великая Княжна Анастасия Николаевна была отчаянной шалуньей и верным другом во всех приказаниях Цесаревича...» Она же вспоминает про Анастасию: «Две старшие Великие Княжны были настоящими окончившими курс сестрами милосердия. Две младшие: Мария и Анастасия Николаевны - работали на раненых шитьем белья для солдат и их семей, приготовлением бинтов и корпии; Они очень сокрушались, что, будучи слишком юны, не могли стать настоящими сестрами милосердия, как Великие Княжны Ольга и Татьяна Николаевны...»

Так что маленькая Царевна умела не только шалить. Правда, работа давалась ей труднее, чем старшим сеcтрам. «Напротив меня сидит Великая Княжна Анастасия Николаевна. Ее хорошенькое личико полно жизни и лукавства. Ее быстрые глазки всегда сверкают неудержимым весельем и задором, они неустанно зорко высматривают, где бы ей нашалить.. Острый, подчас беспощадный язычок рассказывает о всем виденном. Всюду, где Она появляется, загорается неудержимая жизнь и звучит веселый смех. При ней "даже раненые пляшут", по собственному Ее выражению. Как ей не сидится за шитьем! Но бледные, тонкие руки Татьяны Николаевны быстро вяжут рукавицу, Ольга Николаевна еще ниже склонила голову над шитьем, а Мария Николаевна выбирает новую работу. Надо сидеть и работать... И Ее быстрая ручка берет первую попавшуюся детскую рубашонку» (С. Я. Офросимова).

Вот как! При Анастасии даже раненые пляшут. Воистину Она была не только проказницей, но и утешительницей. Ее живость и быстроту использовала Александра Феодоровна, когда Сама из-за болезни вынуждена была сидеть без движения. «Мои ноги», - говорила Государыня про младшую Дочь. И в заключении Анастасия осталась веселой. Про Ее дальнейшую возможную судьбу гадать труднее всего. Такие натуры, как Великая Княжна Анастасия, малопредсказуемы. Ей было всего семнадцать лет, когда Ее настиг конец земной жизни в подвале Ипатьевского дома. Анастасия умерла не от пули, Ее докалывали штыками, смерть Ее была мучительной. Успела ли понять эта Девочка, видевшая в жизни столько радости и столько радости людям дарившая, что вообще происходит? Можно с уверенностью сказать лишь то, что ни капли ненависти не смутило в последний миг Ее чистую душу.

Последние новости