Vsevidno.ru

Мудрость крокодилов (The Wisdom of  Crocodiles)
Великобритания, 1998
Режиссер: По-Чи Леонг
В ролях: Джуд Лоу, Эллина Ловенсон, Тимоти Сполл

Неоднозначность трактовки событий – верный признак эстетства в мистическом кино. И хотя режиссеры, подобные Линчу, давно уже возвели эту неоднозначность в превосходную степень, существуют фильмы, вполне перевариваемые без постмодернистского багажа знаний. «The Wisdom of Crocodiles» содержит неоднозначность уже в названии – хотя «мудрость», безусловно, звучит лучше, чем «здравый смысл». Заметим, что принципиальное отличие от традиционного символизма здесь состоит в том, что и режиссер, и зрители допускают существование нескольких непротиворечивых интерпретаций. А мистика просто необходима как средство построения этой неоднозначности.

Любой разговор о фильме «Мудрость крокодилов» начинается с упоминания самого известного эстетского фильма про вампиров – «Голод» Тони Скота. Я не буду отступать от традиций, но добавлю к сравнению еще один не менее эстетский фильм (с тем же Боуи) – «Человек, который упал на Землю» Николаса Роега.  «Мудрость крокодилов» сильно проигрывает «Голоду» по актерам, но выгодно отличается отсутствием четко обозначенной вампирской атрибутики, которая, так или иначе, создает атмосферу сказки. Хотя слово «вампир» написано в каждом отзыве, в фильме оно не прозвучало ни разу. Таким образом, «Мудрость крокодилов» допускает более высокий уровень абстракции интерпретаций, однако остающийся в рамках разумного, в отличие от упомянутого «Человека…», где общее количество толкований происходящего на экране совершенно не поддается исчислению.

В «Мудрость крокодилов» больше классики, чем авангарда. Фильм выдержан в канонической фугетной форме с обязательной репризой в конце, что вполне умиротворит даже самого предвзятого киномана. Я бы не решился назвать это кино рафинированным, поскольку из-под эстетских операторских решений, философских рассуждений и неоднозначных сцен так и выпирает декадентский сюжет про уставшего вампира, который встретил единственную любовь и долгожданную смерть. Впрочем, я слишком придирчив, и могу ошибаться.

Итак, начнем. Экспозиция фильма построена на яркой визуальной основе. Брызги крови на белой стене, обнаженные судороги на кровати, вид залива перед закатом, контрастный силуэт на фоне неба. Однако фонтан визуального великолепия утихает, причем утихает вполне осознанно (условный сигнал – новая прическа Стива) и уступает законное место сюжетной составляющей – так называемой разработке, если придерживаться музыкальной терминологии.

На этот раз я не буду утомлять читателя утомительным пересказом сюжета, а сразу перейду к сути, которая видится мне в трех ключевых монологах Стивена.
1. История о трехслойности человеческого мозга –  «Человек-Млекопитающее-Рептилия», с акцентом на последнюю составляющую. Древнейшая форма существования, дошедшая практически без изменений до наших дней. Со своей логикой поведения, со своим виденьем мира, со своей многовековой мудростью – непонятной на общечеловеческом уровне.
2. Дао-толкование Добра и Зла в разговоре с католиком-полицейским: нет ни того, ни другого в чистой форме. Если существует оправданная ложь во имя правды и допустимое зло во имя добра, то почему бы не принять убийство ради жизни? В этом заключается здравый смысл рептилии.
3. Предфинальный монолог, обращенный к Анне. Эмоции как пища, и кровь как форма ее передачи. Рептилия не имеет собственных эмоций и не нуждается в них, поэтому человек на уровне рептилии вынужден питаться чужими эмоциями.

На основе этих трех монологов можно построить несколько детальных трактовок сюжета, насыщенного рядом никак не поясненных сцен: шурупуобразные сувениры от жертв в коробочке, узорчатые рисунки Анны, странная фамилия Стивена и так далее. Интерпретация этих деталей будет насколько необычной, насколько хватит воображения зрителя, но никогда не станет однозначной. В этом, собственно, мне видится суть подобных произведений.

 Несколько слов о творческой группе. Здесь тоже существует определенная неоднозначность: каким образом режиссер гонконгских телефильмов на старости лет оказался в режиссерском кресле британской киностудии, остается только догадываться. А из актерского коллектива, пожалуй, отмечу совершенную игру Джуда Лоу. Он сильно напомнил мне молодого Удо Кира с его гипнотическим змеиным взглядом. Я уверен, будь Кир помоложе – роль однозначно досталась бы ему.

В заключении, еще один интересный момент. В фильме очень наглядно изображен механизм обольщения женщины: умеренный романтизм при знакомстве, поддержание образа таинственности, провокация ревности, тактика поведения в ссоре… Сценарист фильма – изрядный бабник, доложу я вам. Тем, кто конспектировал отдельные сцены из «Опасных связей», не мешало бы ознакомиться и с этой работой.